Между понятиями «учиться» и «НАучиться» – большая разница. И разница эта – качественная.
Когда-то в своем Живом Журнале я написала, что больше всего боюсь окончания ученичества. И в этих моих словах скрывалась сермяжная правда – именно окончания ученичества. Не того, что я чему-то не НАучусь, а того, что меня перестанут учить.
Обучение – это процесс, а научение – результат. Умение – результат, причем необратимый. Научившись кататься на велосипеде или на коньках, уже не разучишься вовеки веков, хоть сто лет не катайся.
Приходя на какие-либо занятия, мы с радостью раскрываем тетрадки и готовим новенькие, остро заточенные карандашики. Учиться будем! Учителя в восторге – мы, как правило, народ талантливый, в худшем случае – способный, нам есть чем педагога заинтересовать, и мы с радостью его заинтересовываем. А потом начинается самое интересное – мы, вроде бы, учимся. Найдя хорошего педагога и компанию, учимся долго. И даже уйдя от педагога и компании, продолжаем учиться. Пока не встанет вопрос: а научились чему?
«Как чему?» восклицаем мы. «Да вот же! Вот этому научились и вот этому!» – «А разве это давалось на занятиях?» – «Нет, но фоном это шло, мы этому учились. Вот, теперь получается лучше!»
И скромно себе не признаемся, что во всем том, что «шло фоном», нам проверить себя довольно трудно. Это не какие-то конкретные умения в определенной области. Это некие расплывчатые «внутренние изменения».
Когда умение становится частью тебя, ты перестаешь быть тем, кем был, и становишься кем-то другим. Закончивший художку становится художником. И это – мастерство, которое не пропьешь: дай тебе в руки карандаш и кисть через много лет – и ты уверенно сделаешь набросок, эскиз, скетч, нарисуешь портрет со всеми полагающимися светотенями. Закончишь музыкалку – будешь играть. Посади тебя за фортепьяно, столь ненавидимое в школе, положи твои руки на клавиши – и ты сыграешь. Может, и не сразу уверенно (пальцы-то отвыкают немного), но – сыграешь. А заставь тебя посидеть за ним пару часиков, сыграешь уже уверенно. Это – умение.
Мы обычно с такой нелюбовью отзываемся о школе, в которой мы учились. Так мы мечтали, что вот, закончатся эти проклятые десять лет, и – свобода! А чтобы свободу получить, нужно хорошо учиться. Не оставаться на второй год. Как-то делать домашние задания. И приходилось обучаться счету, письму, учить орфографию и грамматику.
Затянувшийся процесс ученичества приводит к тому, что, фактически, ничего ты не умеешь. И не потому, что это умение тебе не надо. А потому что прешься от процесса, за которым не маячит ничего более интересного. Процесс ученичества становится более привлекательным, чем цель. И мы забываем, что состояние «ученик» по сути своей конечно. Без этой конечности оно теряет всякий свой смысл. Без этой конечности теряет смысл работа педагога. Отсутствие интереса к занятиям, к домашним заданиям, внезапное возникновение каких-то острых проблем, требующих незамедлительного разбирательства, в этом случае – тихий саботаж, призванный по возможности продлить процесс обучения. Потому что без обучения мы теряем руководство, ведомость, увлекательнейшую игру в Учителя и Ученика.
Не скажу, что мы боимся зрелости. Мы просто не знаем, что это такое. Представить себе не можем. А то, что сложно вообразить для себя, очень сложно достигнуть или захотеть достигнуть. Особенно, когда ученичество, учитель – понятия, о которых можно говорить исключительно с придыханием, когда это что-то сакральное, святое. Лишить свою жизнь самого святого? Да вы смеетесь. Вот и начинается вместо обучения – болото, какие-то слабые попытки, размазываемые по жизни манной кашей. А педагог на это смотрит и удивляется: да им не нужно ни фига!
Нужно. Только научиться – значит, потерять педагога, потерять соучеников. Со многими ли одноклассниками вы общаетесь сейчас? Многих ли учителей навещаете? Вот именно, что нет. Научишься тому, зачем пришел, – закончится этот этап в твоей жизни, отправишься в свободный полет. Кем-то другим станешь. Учитель перестанет быть Учителем и в лучшем случае останется другом, а, скорее всего, и вовсе из твоей жизни уйдет. Поэтому все цели откладываются на потом. Я научусь – но это когда-нибудь, в будущем, не сейчас. Сейчас я – базу подвожу, вышиваю крестиком, внутренне меняюсь, книжки умные читаю…
Научиться – значит, стать кем-то другим. И это тоже немножко боязно. Не просто научиться держать в руках карандаш, а научиться рисовать и стать художником. Может быть, ты сменишь работу. Может быть, у тебя сменится круг общения. Может быть, изменится вообще вся твоя жизнь, ты бросишь тут все и уедешь на Таити, рисовать таитянок и таитянцев.
Интересом не удается преодолеть страх изменения своего собственного состояния, статуса, положения. Не потому, что интерес – плохая мотивация. Жгучий, невероятный интерес – это как раз потребность. Желание реализовать свои возможности – это потребность, нужда. Но страх очень силен. Вот и получается, что бродим в лабиринте кругами, не в силах ни отказаться от жгучего интереса, ни преодолеть страх. Потому что кажется, что и цель, и страх можно отложить. Если получится откладывать самое важное – получение навыка, при этом предъявляя в качестве выполненного домашнего задания что-то второстепенное – то, что получилось сделать – то достаточно долгое время удастся скрывать и от себя, и от педагога, что ты хочешь быть вечным студентом.
Да, говорят, что настоящий мастер своего дела учится всю жизнь. Но при этом не уточняют, что он учится не одному и тому же всю жизнь. Обучается он поэтапно, и завершение каждого этапа – маленькая смерть.
Это я все к чему: мотив можно изменить, если его понимаешь. Если состояние начинает надоедать и хочется чего-то большего. Честное слово, так лечатся даже сильнейшие неврозы типа навязчивых состояний – достаточно, чтобы невроз, излечить который не могла целая толпа психотерапевтов, надоел до чертиков и ты начал скучающе стучать пальцами: может, в жизни что поинтереснее есть? Так лечится любой страх, потому что страх – это увлекательнейшая игра. Так с легкостью решается любая «проблема». Состояние, за которое ты держишься, должно надоесть. Не начать мешать оно должно, не быть препятствием, а именно надоесть, чтобы при очередном его проявлении от скуки скулы сводило.
Точно так же лечится синдром «вечного студента».
Научается – не учится – всему быстро тот, кто не боится изменять свое состояние, как внутреннее, так и внешнее. Кто спокойно относится к тому факту, что одноклассники и учителя – это по сути своей временные попутчики.