Что мне не понравилось в «Синдроме предков» Шутценбергер (мне вся книга не понравилась, по большому счету, за исключением некоторых идей).
ДИСКЛЕЙМЕР: Я знаю, что среди моей аудитории наверняка есть те, кому книга понравилась/помогла.
Если вы хотите возразить что-то конкретное по конкретному доводу, ок. Если же вы хотите сказать, что вам лично книга помогла, я это не оспариваю ни в коей мере и обсуждать это не хотела бы (просто из-за нехватки времени).
Далее: я считаю, что человек может считывать какую-то информацию из общего поля, если почему-то на эту информацию настроен (считывает он, естественно, не все), и это естественная способность человека. Это не имеет отношения к научной психологии примерно никакого, это область оккультизма и эзотерики. Но проблемы человека не связаны с тем, что в какой-то прошлой жизни он упал с лошади, или его двоюродная прабабушка упала во время катания на коньках 100 лет назад.
В целом, если бы автор оставалась в рамках психологии как науки, все было бы хорошо. Если бы она высказывала свои предположения именно как предположения, – мол, а не может ли быть вот так? – все было бы хорошо.
Здравые мысли есть:
1) что нужно увидеть свои неосознаваемые «долги» перед семьей и перестать их тащить, сепарировавшись;
2) что полезно знать семейные тайны, потому что ты часть семьи, и что вытаскивание скелетов из шкафов помогает закрыть какие-то недостающие части паззла.
3) что знание о каких-то событиях в твоей семье может привести к ощущению, что ты должен повторить семейную традицию.
4) что в некоторых случаях человек бунтует против этого.
5) что если прадед оставляет сына в его 6 лет, то мужчины в последующих поколениях могут продолжить семейную традицию, — о да, мы наблюдаем это каждый день в жизни.
В общем, идея принятия своей семьи с ее историями, переплетениями вообще хороша. Очень полезно бывает наблюдать за моделями, передающимися из поколения в поколение, — так понимаешь, как сформировался ты.
Плохо, когда автор принимает то, что думает, за то, что знает, и даже не пытается увидеть какие-то другие объяснения событиям (хотя они часто лежат на поверхности).
- Автор пользуется принципом авторитета и считает, что «после – значит, вследствие», и вообще демонстрирует полную палетку когнитивных искажений, которые знакомы всем, кто проходил курс логики.
В самом начале книги автор говорит, что «открыли коллективное бессознательное». Ни бессознательное человека, ни тем более коллективное бессознательное не открывали. Это понятия, введенные Фрейдом и Юнгом соответственно, но это не открытие! Открыть можно физический закон. Фрейд ввел понятие «бессознательное» для описания процессов в человеке, его психической структуры. Коллективное бессознательное – концепция, которая вообще-то доказана не была, это не нечто измеряемое и экспериментальным образом доказываемое. Его нельзя «открыть». Автор убеждена в том, что коллективное бессознательное – не философская концепция, хотя у нее нет никаких оснований.
То есть мы имеем дело с концепцией, построенной на «принципе авторитета». Из-за него наука сильно буксовала еще в Ренессансе, и только освободившись от него, отказалась, например, от кровопусканий по поводу и без повода.
2. Геносоциограммы, которые предлагается составлять, очень обширны: туда включается огромное количество родственников во многих поколениях (иногда аж несколько столетий). Несомненно, при таком разбросе будут совпадения и по датам, и по возрастам, и по сродству событий. В одном примере она дошла аж до 14 века. Иногда это двоюродные бабушки и их мужья.
3. Нет статистики. Автор упоминает, что ей встречалось «много историй» с повторяющимися в поколениях событиями и датами (почему-то иногда включая в качестве иллюстраций истории из книг или истории, трактуя исторических личностей в соответствии с ее идеей). Однако, если посмотреть на человечество в целом, куда больше семей, где совпадений дат/возрастов не было, или происходило разово.
(Сразу оговорюсь, что в известных мне случаях люди знали о наличии таких дат/возрастов/событий в семье, ждали их, плюс туда накладывались другие факторы, которые приводили к этим событиям, то есть люди не внезапно оказывались у порога к нужной дате. Это как раз может быть поводом для изучения семьи, ее традиций и для попытки отказаться от «оплаты долгов». Тут изучение геносоциограммы и своей места в ней может помочь, но это не мистика, которая довлеет над каждым членом семьи, он все равно волен не оказываться у порога).
Автор просто не допускает мысли, что наличие таких историй во многом – результат обычного совпадения. Вместо этого она ищет обоснование этих историй – и конечно, находит (см. ниже).
Да, там есть очень краткий пример со статистикой из психиатрической больницы (когда дочери попадали в больницу в том же возрасте, что и матери), но замечу, что а) 184 случая, которые они отобрали, это просто ничто для каких-либо выводов, особенно учитывая, что найденная корреляция вообще не позволяет сделать каких-то выводов, согласно законам логических рассуждений. Более того, мы не знаем деталей историй и что на самом деле привело людей в больницу.
4. Автор считает, что рак — от обид, и у молодых людей может быть только из-за коллективного бессознательного (что ставит под сомнение ее компетентность). Конечно, стресс может (!) вызвать снижение иммунитета, и на этом фоне риск рака несколько повышается, но это только один из факторов.
5. Автор утверждает, что есть корреляция, хотя ее ничто не подтверждает. Она просто начинает изучать историю семьи, не утруждаясь обоснованием того, что это именно корреляция, подгоняя результаты под ожидание, что недопустимо при научном подходе. В жизни любой семьи полно скелетов в шкафу, но совпадение дат – довольно редкое явление. Ни одна из посылок ею не проверяется при этом, она буквально с места в карьер сообщает, что есть синдром годовщины и трансгенерационная передача, а дальше сообщает, что этому нужно учить онкологов срочно-срочно. Вся ее статистика во многом построена на принципе «одна баба сказала» — а ведь логично, что к ней как раз и шли с такими историями.
6. Автор постоянно скачет с одной мысли на другую, перемежая их, например, отсылками к истории, которые ничего не иллюстрируют. Или начинает посреди изложения идеи рассказывать о своей семье и какие они дружные. Она очень эмоционально отвлекается на то, что ей хочется рассказывать, и не пытается сделать свое изложение последовательным.
7. Метод требует опроса друзей, соседей, членов далекой семьи и т.д. Это все очень сложно и долго (и не факт, что имеет смысл). И непонятно зачем, если событие уже произошло: это просто невыгодно по времени. Теоретически можно сказать, что скелеты в шкафу семьи могут аукнуться потомкам, но а) в шкафах любой семьи есть скелеты, просто невозможно достать это все. И что бы ни произошло, можно поискать – и непременно найдешь какой-нибудь еще, не в этом поколении, так сто лет назад. Б) этот метод подталкивает людей к тому, чтобы превентивно искать «семейные скелеты», чтобы избежать бед, и это будет для них большой проблемой.
Теоретически это можно использовать, если известно о какой-то «преследующей дате» и, покопавшись в истории, найти, с чего она началась – и поправить своими действиями или интеграцией в сознание. Но каждый раз искать в проблемах семейные истории – это обсессия какая-то.
Приведу цитаты (не всегда дословные, извините), я отмечала в книге (это все то, чем она доказывала «волшебную, невидимую передачу событий»):
«ему было 89 лет и однажды он ни с того, ни с сего споткнулся на эскалаторе и ударился головой» — 89 лет нельзя назвать «ни с того, ни с сего», вот честно. Автор утверждает, что это жжжж неспроста, и ищет причины в семье – с падением в ту же дату. Она их находит. Но, во-первых, это не было секретом (теоретически, могло быть следствием воспоминаний и напряжения), но между этими событиями большой срок. Что с этим делать и зачем?
В 1812 году хирурги Наполеона отмечали шок у солдат, которые разминулись со смертью на волосок. «Волна шока передалась и некоторым их потомкам – иногда в определенные периоды жизни они холодеют до костей или испытывают недомогания, тревогу». Во-первых, что значит, «некоторым» и «иногда»? Точных данных автор избегает, как черт ладана. Почему человек в наши дни не может просто почувствовать тревогу или даже паническую атаку без связи с теми событиями? Разве в жизни человека мало стрессовых факторов, чтобы нужно было уходить вглубь веков в поисках причины? Она снова никак не объясняет свой вывод, просто пишет «передается» — и все, как будто это не требует доказательств.
«В жизни часто приходится наблюдать, как вновь избранная «жертва», или «козел отпущения», или больной (больной по воле других и/или человек, который сам выбирает болезнь) приходят на смену ушедшим, чтобы решать проблему семьи». Во-первых, что значит, «выбирает болезнь»? Бывает, конечно, и так, но вилка «по вине других»/»сам виноват» показывает предубеждения автора и снижает доверие еще больше. Во-вторых, если в семье есть проблемы, то свято место пусто не бывает, и оно заполнится согласно форме пустоты, и поскольку семья не меняется, форма остается прежней. Но это не чтобы решить проблемы, а просто так получается.
История Робера, которого спасли ребенком во время Второй мировой войны; его отец просил не забывать, что он еврей, а потом дочь Робера уезжает в Израиль и «снова взваливает на себя тяготы судьбы» — если в семье передается идея долга перед семьей, то да, есть риск, что дети будут нести чужую обязанность, но это а) не мистика, б) его дочь могла уехать в Израиль на волне душевного подъема или чтобы попытаться создать свою, отдельную от родителей, жизнь. Во всяком случае ничего передающегося воздушно-капельным путем эта история не иллюстрирует.
«Возьмем, к примеру ситуацию у матерей шизофреников и у авторитарных матерей. Они вырастили детей ценой огромных усилий, но никто не просил их жертвовать собой так, как жертвовали они». Смешалось в кучу все. Как матери шизофреников оказались в одном примере с авторитарными матерями, почему авторитарные матери стали авторитарными. Что значит «никто не просил матерей шизофреников жертвовать собой» — а давление общества мы не рассматриваем? И как автор себе представляет идеальное поведение матери, растящей не самого простого ребенка в неидеальных условиях?
«Аналитическая терапия психотических лиц показывает, что они бессознательно выражают то, что происходило в жизни их матери» — никаких пруфов, как обычно. Учитывая, что свободное говорение в психоанализе вообще похоже на проективный тест, многое может зависеть от того, что в нем готов увидеть психоаналитик. Но мы не узнаем, откуда дровишки. Британские ученые доказали.
Рассказ о том, как в Нидерландах в канун 6 января (день Святого Николая) дети со страхом ждали наказания: «Месяц декабрь специфичен и часто бывает отмечен чем-то необычным, и всегда – высоким травматизмом. Именно на этот месяц приходится праздник Святого Николая». Первая половина фразы – сплошной фейспалм. Логическая связка со второй фразой отсутствует напрочь.
«Франсуа Тоскель выяснил, что когда он вылечивал одного психотического ребенка, через полгода или год семья направляла к нему другого заболевшего ребенка» — во-первых, спорю, что это были приблизительные временные отрезки. Во-вторых, из этого не следует вывода о синдроме годовщины, зато много говорит о дивной атмосфере/наследственности в такой семье, где психотический эпизод то у одного ребенка, то у другого.
«Если мы не поняли, что существуют трансгенерационные повторения…» — нет, мы не поняли, потому что автор это никак не обосновывает. Вместо этого она рассказывает какие-то пространные истории, опираясь больше на свои эмоции. Иногда начинает говорить о книгах, иногда о душе женщины, без последовательности и точных данных.
О людях, совершавших какие-то поступки, якобы не понимая причины: «Их семьи подкрепляли эти утверждения, объясняя, что те действуют так, как если бы это был кто-то другой». На одном этом доводе она делает вывод, что в семье есть «призраки». Во-первых, откуда данные о том, что причин у поступков не было (они были, стопудово). Во-вторых, субъективная оценка «как будто это кто-то другой» — недостаточно веское обоснование для вывода о незримом присутствии покойного дедушки, зато может говорить, что у их родного психическое заболевание или психологические проблемы, как минимум. Которые можно решить без привлечения идеи «призрака».
«Некто считает, что такой-то перестал писать стихи, уехал в Африку и вернулся во Францию, чтобы умереть от рака колена, потому что его преследовал дух его отца». Человек в истории путал свой родной город с родным городом деда, говорил, что скрывается от военной полиции, называл номер полка, в котором служил отец. Но мы не знаем из истории, что было известно человеку про подробности жизни его деда и отца, а что нет. У автора нет этих сведений, они ей и не нужны.
Николя Абрахам рассказывает историю о пациенте. Тот, правда, не падал на эскалаторе ни с того, ни с сего в 89 лет, у него не рождалось больных детей, зато ему было «неуютно в жизни» (ужас ужасный, как жить теперь, правда. Это все наследие [прошлых жизней] ужасных семейных тайн!!!). Стопудово это связано с дедом, который работал в рудниках, а потом его казнили в газовой камере, о котором пациент не знал. Вот видите, сам пациент сейчас увлекается геологией. А еще он ловил бабочек и умерщвлял их в банке с цианидом!!!
Знаете что. Снимите сову с глобуса, ей неудобно.
Спасенным детям депортированных и казненных в концлагерях говорили, что их родители их оставили. Детям снятся кошмары. Что вообще логично, учитывая контекст войны, оставленности и пр. То есть это может быть интересно с точки зрения передачи травмы поколений, мы все с этим сталкивались, но с мистикой, опять же, никак не связано.
«Я с удивлением обнаружила тяжелейший рак у счастливой, цветущей новобрачной» — феспалм.
«Я писала, что не верю в случайность» — увы, для исследователя это очень плохо.
«Геносоциограмму можно рассматривать как институциональный инструмент, используемый, например, в промышленности и в больницах, в школах на уроке математики с 11 лет» — в промышленности будут страшно рады. На уроках математики тоже (так и не поняла: зачем????)
«Я редко занимаюсь индивидуальным консультированием – только в случаях серьезных заболеваний (главным образом рак, иногда – СПИД), а чаще всего работаю в группе» — это может объяснить отсутствие у автора нормальных данных по историям, а также «положительные результаты». В группе люди куда конформнее. Учитывая ее отношение к раку, сочувствую ее клиентам.
«У одной женщины и ее дочери оказались проблемы со зрением, несмотря на их принадлежность к семье, где в трех поколениях были блестящие офтальмологи» — даже комментировать не буду.
Оттуда же: «некоторым [в семье] становилось невмоготу, их тело бунтовало (в данной семье это проявлялось в виде косоглазия, приверженности к наркотикам)» — это финский стыд какой-то, а не аргументация.
«Двоюродная бабушка выходит замуж по очереди за трех братьев, первые два кончают жизнь самоубийством. Другая двоюродная бабушка кончает жизнь, бросившись в колодец. Ее муж женился на женщине, чей отец тоже покончил с собой, бросившись в колодец» — хреново эти люди жили, вот что я скажу. Колодец, видимо, был самым простым способом свести счеты с жизнью. А то, что вдовец женится на женщине, которая может понять его ситуацию, совершенно неудивительно и не совпадение, но этот довод автору в голову не приходит, зачем.
«Все это входит в жизнь потомков, вот тогда появляются травмы, болезни…» — напомню, что пока не было никаких доказательств, кроме пространных историй, и утверждения, что косоглазие от несогласия с семьей. Автор просто повторяет и повторяет эту фразу, мы уже на середине книги.
«Я обнаруживала среди родственников людей [онкобольных] повторяющиеся случаи тяжелых болезней, не передающихся по наследству» — каких??? Кроме того, болезнь, может, и не передается, а плохое здоровье вполне передается.
Дальше описывают человека, страдающего раком яичек. Оказывается, его деда в том же возрасте ударила в пах лошадь, и он умер! То, что рак мочеполовой системы – вообще самый частый вид рака у мужчин, автор не учитывает. Дальше она пишет, что у него выявилось поражение легкого, от химиотерапии он отказался, и это конечно потому… что другой дед умер в газовой камере во время войны. Ты смотри, какая связь!!!
«Почему он отказывается лечиться после повторного витка заболевания?» — вопрошает автор, и самый простой ответ – «потому что человек потерял надежду и находится в депрессии» — не приходит ему в голову, потому что у нее Идея.
Рассказ про женщину-парикмахера. У нее дочь родилась с обвитием и умерла. У ее сестры родилась дочь с «мозгом, выходящим из головы» (печально, но бывает). Родители и бабушка парикмахеры. Бабушка выжила во время геноцида армян в Турции, видела, как мимо нее пронесли на пиках головы ее матери и двух сестер. Последнее ужасно и, конечно, наложило отпечаток на бабушку. Вполне возможно, что она действительно пыталась, став парикмахером, таким образом преодолеть травму, но равно возможно, это был просто удобный способ выжить в чужой стране, куда она бежала (кем были ее родители, мы не знаем). Один из бабушкиных детей учится ее ремеслу (логично), с партнером по браку его связывает профессия, что тоже обычное дело, этому же учится внучка. В семье может передаваться тревожность, еще бы. Но церебральная грыжа у новорожденной – ну нет, тут совершенно другие причины.
Человек собирался вести ребенка в первый класс, попал в небольшую автоаварию – вмятина на автомобиле. Но оказывается, когда его отец вел его в первый класс, тоже произошла авария! (и автор не говорит, какая авария, с кем. Логично, что не с ними, раз они шли пешком). И у отца тоже такое было, когда он шел в школу впервые. А у деда не было, потому что он в школу не ходил. Автор радостно утверждает, что тут есть связь.
«Правдоподобно ли это с точки зрения статистики?» — если бы автор изучал статистику, то знал бы, что да. Основное, что мне непонятно, — какую именно проблему она пытается здесь решить???
Девочка в 13 лет бежала и упала на штырь, который пронзил ее снизу вверх, лишив девственности и пронзив легкое. Оказывается, ее мать изнасиловали в 13 лет! И бабушку тоже!!! А они не рассказывали! – что наводит на мысль об очень плохом социальном окружении. Можно, конечно, достать из сундука версию автора. Но для чего – неясно, если уже все произошло. Всех женщин жаль, но то, что девочек насилуют, как только они достигают начала полового созревания (а родители не могут это предупредить), это все-таки не про семейные тайны, а про хреновую социальную среду. Могли ли они предупредить несчастный случай, рассказав? Ну не знаю, и никто не знает. Это тоже вполне может быть совпадением. Или следствием того, что за детьми в семье плохо следят, учитывая такие ситуации.
И так далее.
РЕЗЮМЕ:
В общем, если бы убрать из книги домыслы автора, было бы ок.
Если бы книга даже содержала домыслы автора, но без утверждения, что это факт и его нужно немедленно внедрять в больницах, все было бы ок.
Если бы эту книгу не считали Логичным Обоснованием, тоже все было бы ок.
Но увы, увы.